Тренер по лыжным гонкам бородавка

Знаменитый тренер раскрывает тайны.

Удивительная судьба. Он был старшим тренером сборной еще в прошлом веке. В 2010-х прозябал в изоляции. Два года назад вернулся и сейчас его группа – самая перспективная в стране.

Начинал тренерскую деятельность Бородавко в Челябинске. Были успехи. Весной 1990 года отправился покорять Москву. С деньгами в те годы было совсем негусто. Порой за проживание своей группы на сборах умудрялся расплачиваться тушенкой.

В 94-м ему, как прогрессивному специалисту, доверили экспериментальную команду переходного возраста. А уже спустя два года Юрий Викторович стал старшим тренером сборной России. В 36 лет. Правда, после Нагано-98 специалиста понизили до молодежки.

В 2000 году в его команду пришли юные Александр Легков, Евгений Дементьев, Иван Алыпов, Николай Панкратов. Во второй половине 2000-х они вместе с Бородавко вихрем влетели в основную сборную. Казалось, всерьез и надолго.

Однако после Ванкувера-2010 Бородавко снова сняли. А вскоре и вовсе дисквалифицировали на два года – несколько спортсменов из команды были уличены в применении допинга, и старший тренер тоже понес за это ответственность. Больше того, с 2012 по 2015 годы его к сборной не подпускали, тем самым давая очевидный посыл остальным специалистам, работающим с национальной командой. Про Бородавко стали забывать. Немногие верили, что специалист еще вернется.

Однако в 2016 году Елена Вяльбе дала ему еще один шанс – и он вцепился в него. Бородавко, которому на тот момент было 55 лет, доверили молодежную сборную. Спустя всего два года сразу четырех спортсменов из его группы знает вся страна: Александра Большунова, Дениса Спицова, Алексея Червоткина и Наталью Непряеву. Все они, несмотря на юный возраст, уже медалисты Олимпийских игр.

Кто виноват в допинг-скандалах

– Допинг-скандалы в 2009 году. Как все было?

– Любые слова сейчас будут звучать как оправдания, – выдохнул Бородавко.

– Но вы никогда про это не говорили. Давайте поставим точку в той истории.

– В то время процветали люди, которые обманным путем воздействовали на спортсменов. Они сами выходили на ребят и обещали им фармакологические ноу-хау – суперсовременные, дающие большой эффект, но не запрещенные. Называли фамилии других спортсменов, которые использовали эти средства. Увы, некоторые на эти уловки велись.

– Похоже на мошенников, которые ходили по квартирам и втюхивали людям совершенно ненужную дорогую технику.

– Вот именно. Они обманывали спортсменов и зарабатывали на этом огромные деньги.

– Кто им платил?

– Сами спортсмены. Их уверяли, что все легально и эти новейшие разработки в случае обнаружения не будут считаться допингом. Преподносилось все красиво, мошенники это умеют.

– А на деле оказалось банальной разновидность ЭПО.

– Да. Не хотел бы я вспоминать те времена.

– Тогда главное: появляются ли эти люди на горизонте сейчас?

– К сборной их на пушечный выстрел никто не подпустит. Все эти доброхоты давно исчезли, над нашим спортом сейчас абсолютно чистое небо.

Пытаться скрыть методики – самое большое заблуждение наших тренеров

– После тех случаев и вас не подпускали к сборной. Себя хотя бы отчасти виноватым считали?

– Тренер и спортсмен всегда единое целое. Наставник должен отвечать за такие вещи и быть в курсе всего происходящего. Иначе, зачем он нужен?

– 2012 год. Ваше официальное отстранение закончилось, а негласное осталось. Как переживали тот период?

– У меня было время порыться в голове, подумать как улучшить тренировочный процесс, за счет чего можно поднять те или иные качества у спортсменов. В методиках еще столько белых пятен! И я в те годы пересмотрел очень многое.

– Вы прямо сидели с карандашом и листали тренировочные дневники?

– И это тоже. Плюс встречался с другими специалистами. Очень много дал тренерский семинар в Норвегии. Они же вообще не скрывают новинки в подготовке своей сборной. Столько интересного услышал! И после этого изменил взгляд на многие вещи,даже на подводку во время соревновательного периода. Осознал, что жизнь не стоит на месте, и те уклады, которые считались незыблемыми, нужно иногда подвергать сомнению.

– Вы были удивлены, что норвежцы спокойно делятся с вами последними наработками?

– Я понял, что пытаться что-то скрыть – самое большое заблуждение среди наших тренеров. Специалисты, достигшие серьезного результата, боятся, что конкуренты что-то прознают – и обыграют их. Я придерживаюсь другой позиции. Наоборот считаю нужным обсуждать новинки с коллегами.

– Почему?

– Я вижу картину с одной стороны, а другой тренер или грамотный научный сотрудник с другой. И свежим взглядом часто можно заметить какие-то недочеты. Процесс совершенствования бесконечен.

– И не боитесь, что вас «хлопнут» вашим же оружием?

– А если слепо копировать – ничего не получится. Все зависит от того, насколько тренер богат знаниями и воображением. В музыке всего семь нот. И как же по-разному их используют! У кого-то получаются божественные мелодии, а у кого-то откровенное дерьмо. Тренерская работа – то же самое.

Советовал Легкову перейти к Кнауте

– После Ванкувера-2010 от вас ушел Александр Легков, с которым вы к тому моменту проработали девять лет. Насколько тяжело это было?

– В те времена был негласный закон: если на Олимпиаде твои спортсмены остались без медалей – освобождай место. Не скажу, что совсем ничего не чувствовал, но, главное, у нас остались с Александром прекрасные отношения. И он советовался со мной, где лучше продолжать подготовку. Сошлись на варианте с Рето и Изабель. Потом Кнауте приехала на прием к Мутко – и Виталий Леонтьевич ее, скажем так, благословил.

– С Изабель вы, получается, были знакомы?

– Да, общались где-то с 2007 года, когда она работала в Швейцарии. Мы беседовали о методиках, тренировках, у нее были свежие идеи.

– Что сказали Кнауте, передавая спортсмена?

– Что она должна крепко взять его и не отпускать на расстояние вытянутой руки.

– Почему?

– Когда у Александра появлялась самостоятельность при принятии решений, всегда что-то случалось.

– Интересно.

– Вместе с тем, спортсменов, которые тренировались бы с такой самоотдачей, я больше не встречал. Уникум! Даже сейчас, после завершения карьеры, у него не было ни одного дня пропуска тренировок в этом году. Представляете? Иной раз думаешь, а не рановато ли он решил уйти? К одной гонке на чемпионате мира Александр мог бы подготовиться очень хорошо.

– У него есть мысли попробовать себя в «железном» триатлоне. Получится?

– Там тоже суперпрофессионалы. И говорить о высочайших результатах, думаю, уже не приходится. Если бы он занялся им сразу, это одно дело, но сейчас уже для больших успехов все-таки поздновато.

Вернулся в сборную благодаря Червоткину

– Два года назад «железный занавес» перед вами поднялся. Как это было?

– Я же сначала работал в Бабушкинской школе и тогда же туда пришел Алексей Червоткин. Ему было 16. И все мое возвращение состоялось благодаря ему. Вместе с победами Алексея мы с ним и добрались до сборной.

– Вы на тот момент как тренер были сильнее, чем в 2010 году?

– Скорее взгляд за счет перерыва стал свежее. Но как бы я не менял свой подход, главный мой постулат остается неизменным: легко к победам прийти невозможно. Каждая медаль – результат большого труда. Пока не натренируешь мышцы работать в определенных режимах, рассчитывать на чудеса бесполезно.

– Когда в 2016-м взяли эту молодую банду, было желание доказать всем: рано меня списывали?

– Мне глубоко фиолетово, кто и что про меня думает. Можете лучше? Возьмите и сделайте. Мне интереснее другой подход: ставим со спортсменом задачу и уже исходя из нее, я говорю ему, что для этого нужно сделать. Хочешь обыграть Клэбо? Тебе нужно добавить здесь, тут и еще вон там. И спортсмен готовится дальше уже с полным пониманием того, что именно и для чего он делает.

– Лет 10 назад вы рассказывали, что на тренировках бегаете рядом со спортсменами, прыгаете, кричите.

– Я по-прежнему эмоционален, но вот бегать и прыгать уже сложнее. Один из моих бывших воспитанников рассказывал. «Давно завязал. Работаю тренером. Но когда на лыжах прохожу мимо вас, рефлексы по-прежнему срабатывают – пульс сразу поднимается и на автомате начинаю работать мощнее».

Спортсмен должен чувствовать участие тренера. Не подскажешь что-то – начнет думать, что не замечаешь, не обращаешь внимания. А каждый хочет получить от тренера максимум. Это правильно. Я за диалог. И очень радуюсь, когда спортсмен сам ходит за мной и спрашивает какие-то вещи.

Талант вытягивает ошибки тренера

– Вы любите эксперименты. Самая удачная находка?

– Самое важное – научиться слушать. Помню, в 2009 году ко мне подошел Максим Вылегжанин. «Юрий Викторович, а что, если мы здесь сделаем так, а вот тут добавим вот этого». Я понимаю, что он говорит абсолютно очевидные и правильные вещи и недоумеваю, что сам их совершенно не замечал. В итоге все сделали ровно так, как говорил Макс. Изменили весь план.

А вот на эксперименты ради экспериментов я не иду. Должны быть веские основания и аргументы, чтобы взять на вооружение какую-то новинку.

– Тем не менее, у вас был и неудачные нововведения. С утяжелениями перед Ванкувером, например.

– Я не назвал бы это неудачным экспериментом. Тогда мы немного перебрали, но тут тонкая грань. И сейчас упражнений с утяжелителями у нас много: и на роллерах ребята катаются, и зимой такая работа делается. Направление-то верное, просто нужно подрегулировать настройки. Одна лишняя тренировка может повлиять очень серьезно. Поэтому и важна обратная связь от спортсменов.

– Сколько правды в словах, что спортсмен уровня Елены Вяльбе или Александра Легкова побежал бы у любого тренера?

– Один из патриархов лыжного спорта Виктор Иванов, который работал с великой Раисой Сметаниной, как-то сказал: «Какие только методики за 20 лет работы с Раей я не пробовал. Чего только не делал. А она все бежит и бежит»!

Талант, безусловно, какие-то незначительные ошибки тренера вытягивает. Бывают же случаи, когда у наставника один лишь успешный воспитанник. Это тоже говорит, что «бриллиант» не испортить. Другое дело, что есть тренеры, которые своей методикой доводят до пьедестала даже не самых способных спортсменов. Вот в прыжках в высоту есть Евгений Загорулько – у него уже 30 лет спортсмены побеждают. Сразу видно – система.

– Говорят, за ним «могила» высотников. На одного чемпиона приходится десяток травмированных и ничего не добившихся.

– Про талантливых тренеров постоянно так говорят. Дело в том, что не каждому человеку дано быть великим спортсменом. Из всех чемпионов не сделаешь.

Хочу, чтобы моя группа оставила жирный след в истории

– С кем из современных лыжников вам хотелось бы поработать?

– Интересно, когда твои ученики прогрессируют. Если в юниорах это происходит лихо, то с каждым годом прибавка дается все сложнее. Большунов, Спицов и Червоткин только-только вышли с лыжных пеленок, а уже обвешаны медалями. Сделать с ними следующий шаг – захватывающая задача. Работа должна быть точечная. На одной тренировке три этих спортсмена могут делать три разных задания. Я хочу, чтобы они оставили жирный след в истории лыжных гонок.

– Какие задачи решали с ними в межсезонье?

– С Большуновым работали над финишем, было много подводящих упражнений. Олимпийское золото было проиграно из-за этого.

Спицов и Червоткин много работали над развитием специальной силы. Они – фантастически выносливые спортсмены. Парни добавили по 2,5-3 кг мышечной массы. Не просто мяса, а именно проработанных мышечных волокон. Денис на спринтерскую эстафету претендовать уже не будет, у нас есть Сергей Устюгов, который по праву займет это место. А Спицов сконцентрируется на масс-стартах и гонках свободным стилем.

– За счет чего такой прогресс за год удался Наталье Непряевой?

– Она одна из самых талантливых российских лыжниц за последнее время. У нас какое-то время был провал, но, когда появились Непряева, Седова и Белорукова, стало очевидно – эти девочки способны на многое. Если не они, то непонятно, кто тогда вообще.

Когда Наташа пришла ко мне, у нас состоялся серьезный разговор. Я сразу же обозначил ей задачи. Хотя в мае этого года она не очень понимала, когда мы говорили об олимпийских медалях.

– А вам тогда это казалось реальным?

– По крайней мере, работа выстраивалась именно под такую конечную цель. И после награждения в Пхенчхане она позвонила, и вспомнила тот наш майский разговор.

Такой конкуренции в мужской сборной не было с 1980-х

– Если кто-то из вышеназванной четверки решит уйти к другому тренеру, будете считать это предательством?

– Спортсмены – не крепостные. Если они достигли успехов с одним тренером, то это не значит, что они потом обязаны быть с ним вечно. Каждый хочет развиваться, пробовать новые методики. Это нормально. Те наставники, которые считают, что ученик, который от них уходит, предатель – абсолютно неправы. У каждого тренера есть свой методический потолок. И, например, к концу 2010 года мы с Легковым и другими ребятами, наверное, моего на тот момент достигли.

Другое дело, что некоторые спортсмены поступают не очень порядочно. Делают все за спиной. Вот такие уходы, безусловно, болезненны.

– Вы с таким сталкивались?

– Как и любой тренер.

– Если расстаетесь со спортсменом нормально, можете потом взять его обратно?

– Как правило, если человек уходит, то насовсем. Но бывают и исключения.

– Пихлер с Королькевичем спустя время признавались: внутренняя конкуренция между биатлонными группами ощущалась перед Сочи-2014 крайне остро. У вас ведь тоже есть негласное соперничество с Маркусом Крамером?

– Не забывайте еще Олега Перевозчикова, у него тоже очень сильные ребята. Разумеется, это чувствуется. Конкуренция у мужчин сейчас колоссальная. Такого у нас не было с 80-х годов прошлого века. Мест под солнцем немного, на этапах Кубка мира квота всего в шесть человек. Плюс есть лидеры. Ротационных позиций совсем мало. Это все понимают.